или прыскучий чай правит миром(с)
Название: Сны и земляника
Автор: Murury
Фэндом: Bleach
Пейринг: Хичиго/Ичиго
Рейтинг: PG, не больше.
Жанр: сюр, ангст, но с псевдо-хеппиэндом.
Дисклеймер: поиграла и вернула.
Саммари: Я заставила их есть землянику.
Примечание:* - толи слышала, толи читала где-то. Есть определённый тип людей, которые вобщем-то, внешне от окружающих не отличаются. Могут быть хорошими соседями, друзьями, многодетными родителями. Чаще всего проживают спокойную, довольную жизнь. Но при определённых обстоятельствах способны на сколь угодно жестокие убийства, если присутствует непосредственная угроза их собственной жизни. К таковым относилась небезызвестная Анка-пулемётчица.
Предупреждения: Возможный OOC.
читать дальше
Что такое страх, исполняющий обязанности шинигами Куросаки Ичиго не знает.
Не знал.
Совсем недавно.
Простыня под ним – свежая, пахнет чистотой. Чистота – это стиральный порошок, кондиционер и ещё что-то. Наверняка осознание, что простыня стирана сестрой.
За окном – ночь. Темноте не даёт установиться только оранжевый свет фонаря, который светит прямо в окно. Светит сквозь прозрачные, для галочки повешенные шторы. По стенам и потолку плывут кружевные тени.
В свете фонаря всё вокруг – будто вырезано из бумаги каким-то чокнутым мастером. Чёрно-оранжевое. С острыми, резкими углами. И живые, живые, насмешливые тени. Он – тоже вечно насмехается.
На мастера в его странноватом сознании похож, скорее, дух меча. А что? Как там их описывали в книжках Рукии – чёрный плащ, средний возраст, общий мрачноватый и пафосный вид? Точно, вроде так, думает Ичиго.
Вот роль чокнутого, без сомнения, заслужил Пустой.
Почему-то представляется альтер-эго, с ехидным хихиканьем вырезающий что-то из огромного листа бумаги. Большущими садовыми ножницами. Бред какой.
Он не помнит сейчас. Свой внутренний мир, свой меч, свою маску, своего Пустого…
А, чёрт. Помнит.
Дребезжащий смех.
«Доброй ночи, твоё Величество… Скучал?»
Какой идиот водит тут наждачкой по стеклу, а?
«Эй. Ты так перепугался, что у тебя пропал голос даже в мыслях?»
Ичиго не отвечает. Это не от страха – просто если ответить, тот, другой Ичиго не заткнётся. И будет ещё одна бессонная ночь. Он не знает причин, по которым Пустой не трогает его днём, но рад и тому.
«Ичи-ичи-ичи-и… Ну, поговори же со мной. У тебя такой чудно-сладкий голосок, когда ты меня боишься, ублюдочек.»
Ичиго переворачивается на живот, накрывает голову подушкой. Будто это может помочь. Но, хоть чёрно-оранжевых гадких разводов на стенах не видно.
А вот призрачный голос, кажется, отдаётся в ушах громче.
«Где ты, где ты, Королёк? Я буду есть тебя по кусочку, буду слизывать с пальцев твою кровь. Тебе никто не поможет, никто, слышишь? А наши сёстры, наши миленькие маленькие сестрички, их страх такой же вкусный, как у тебя?»
«Заткнись»
«Ра-ад тебя слышать…»
Смех. Смех-смех-смех. И эхо, что отдаётся между синих небоскрёбов.
«А эта… Как там её? Принцесска… Она нас любит, знаешь? Интере-есно, каково это, когда тебе прошибает рёбра любимая рука? Я проверю, обязательно, только спотыкнись… Слышишь?»
«Ненавижу»
Вскакивает с постели, усаживается за стол, открывая тетрадь с недоделанным заданием. Отвлечься. Надо.
Чёрт. Лампу надо включить.
С каких пор Ичиго перестал доделывать домашнюю работу?
«А ты лгун, Ичиго… Не умеешь ты, не умеешь ненавидеть по-настоящему… Эй. А давай поиграем в слова? Проиграешь – я тебя съем»
«Иди к чёрту»
«Не подхо-одит…»
Всё вокруг резко покачнулось, поплыло.
В глазах заплясали цветные пятна. Спасибо, что хоть красные.
Ичиго вскидывается, и резко, сильно бьётся несколько раз головой об стол. Не дурашливо-шутовски, а по настоящему. Помогает.
«Умный, да, Ичиго? Ну, погоди, я до тебя всё равно, всё равно доберусь! Не-на-ви-жу... Королёк.»
Каждый слог выплёвывается, будто гадючий яд.
Пустой замолкает.
А Ичиго смеётся. И не узнаёт собственного смеха, нервного, срывающегося, больного. Утыкается лицом в ладони.
Он не сдастся.
А перед ним на столе лежит, чёрт знает откуда взявшаяся маска.
Ехидно ухмыляется, скаля белые зубы.
Друзья, конечно, замечают, что с Ичиго что-то не так. Но он не слабак. Поэтому находит в себе силы притворятся, смеяться, разговаривать с ними.
Когда не прячется. Его не видно на переменах, на обед он ходит или раньше, или позже остальных. После школы отговаривается уроками или срывается в погоню за очередным пустым.
Он запретил себе чувствовать радость хорошей драки. Просто механически рубит, колет, режет. Благо, Зангетсу по части атак позволяет самые разные выверты. Запретил себе раздражаться. Запретил даже радоваться сильно, а то мало ли что? "Как бы чего не вышло..."
Тот, другой, смеётся.
«Так боишься сделать неверный шаг? Ну-ну… Бойся.»
Но хуже всего, это когда начинают сниться сны.
Он даже специально пьёт какую-то дрянь, чтоб от них избавится.
Потому что Пустой каким–то образом пробрался и в них, будто мало ему других издевательств. Там, во сне, вся власть принадлежит ему.
Ичиго страшно устал просыпаться, хватаясь за горло, из которого, казалось бы, только-только бледные ледяные пальцы выдавили последний вдох. Или за грудь, где под холодной сталью вот сейчас, меньше секунды назад, остановилось пронзённое сердце. Или… Да много их было, этих «или». У того, другого Ичиго была богатая фантазия. Его даже как-то жгли на костре, а Пустой в это время вдохновенно и вдумчиво читал молитву "о спасении души", переодически прерываясь, чтоб с шипением поправить неудобную рясу.
А сегодня таблетки кончились. Первый порыв – напиться кофе и смотреть какую-нибудь хрень до утра. Только не засыпать.
Грохот распахнувшегося за спиной окна – как спасение. Ещё чуть-чуть - и Ичиго кинулся бы ночному гостю на шею. Но он не настолько ещё… Отчаялся.
- Йо, Ичиго. Скучаешь? – Ренджи. Столетний идиот Ренджи, на которого Ичиго сейчас радостно наорёт за поздний визит, почти разбитое окно, громкий голос. За то, что он на свет родился вообще. Выслушает ответный ор. Снова наорёт. А потом они пойдут смотреть по телику ту самую хрень, которую Ичиго собирался смотреть в одиночестве.
И Ичиго не будет этой ночью спать.
Когда на самом «интересном» моменте фильма Ренджи замечает, что Ичиго прикорнул на подлокотнике дивана, он только жмёт плечами. Накрывает мальчишку пледом. Он надеется, что Ичиго не узнает о том, что лейтенант шестого отряда порой чувствует себя эдаким «осовремененным» дедушкой рядом с непоседливым внуком.
Он бежит по солнечной тропе.
Вокруг – лес, не страшный, светлый и яркий.
Вокруг – много цветов и земляники. Мама просила бежать домой поскорее, но ведь ничего не будет, если он задержится совсем чуть-чуть? Она должна обрадоваться, она ведь так любит лесные ягоды…
Маленький рыжий мальчик сворачивает с тропы.
А в сказочном, солнечном лесу кое-где наползает туман. Склизкий, темный и отвратительно живой. И солнце тем ближе к горизонту, чем ближе мальчик к дому. И тумана всё больше...
Но ему не до того - у него важное дело. Нельзя же оставить мамочку без земляники? И цветы, вон те, голубенькие - ей обязательно понравятся. И ещё, конечно же, дома его ждёт обещанный вкусный пирог.
На дребезжащий, заливистый хохот за гранью слышимости мальчику некогда обращать внимание.
- Мама! Я пришёл! И ягоды принёс, вот! - в кухню врывается мальчик, весь вымазанный в сладком соке и пыли. В задранной, когда-то белой футболке - яркие, неестественно крупные земляничины, некоторые - неосторожно раздавлены неловкими детскими пальцами.
Вот только... Тот, кто сейчас стоит к нему спиной, явно не похож на маму. Мальчик роняет на пол маленький букетик из голубых цветов.
- Умничка, Ичиго. А за маму, - он усмехается, - сегодня буду я. - от раковины, на которую только что облокачивался руками, неторопливо разворачивается незнакомый, очень белый дядя.
Он улыбается не как мама. У неё тёплая, ласковая улыбка. А дядя улыбается как-то остро, как Волк Красной Шапочке в страшной сказке.
- А где мама? - мальчик до смешного знакомо хмурится, и незнакомо, по-птичьи, склоняет голову набок.
Дядя раздражённо кривит губы, потом улыбается снова. Подходит, приседает рядом на корточки, делая их почти одного роста. Протягивает ладонь, каким-то хищным движением выхватывая у мальчика из футболки несколько сочных ягодок.
Разжимаются руки, ягоды, подскакивая и звонко стукаясь о паркет, рассыпаются по полу.
Дядя очень медленно, вдумчиво ест землянику, глядя ему в глаза. Облизывает пальцы. Мальчик почему-то чувствует перед ним безотчётный страх. Странно. Ведь он пока не сделал ему ничего.
- Так вот ты какой... Был. Очень вкусные ягодки у тебя. - он облизывает тонкие, сухие губы. - Интересно, ты сам - такой же вкусный?
Язык у дяди - синий.
Страшно.
Дядя с любопытством наблюдает, как большие карие глаза становятся ещё больше. Мальчик делает шаг...
Вперёд почему-то. Протягивает ладонь и касается лица, тут же отдёрнув руку.
Улыбка на губах у дяди едва заметно дёргается.
- Ты умер, да? - он спрашивает это как нечто обыкновенное, будто это нормально - находить дома вместо мамы незнакомого мёртвого дядю. - Очень холодный.
Дядя молчит. Всё идёт не так. Мальчик должен был перепугаться, отшатнуться, как все нормальные дети. А он - вогнать ему в горло вон тот, с цветочками на рукояти, кухонный нож. Провернуть пару раз. Слизнуть кровь с лезвия. А этот... Портит, портит весь спектакль, так красиво поставленный.
Улыбка у дяди на губах гаснет.
- Тебе что, совсем не страшно? - он прищуривается, наклоняется вперёд, почти коснувшись носом носа мальчика.
На секунду на детском лице мелькает смешное, недоумённое выражение. А потом он серьёзно произносит:
- Очень страшно. - снова протягивает уже обе руки к его лицу, сжимая щёки ладонями. Смех.
Белый дядя сам дёргается назад. На его щеках - симметричные красно-серые отпечатки рук.
- Ты что делаешь?! - голос у белого дяди начинает ощутимо, скрипуче дребезжать. Он кажется более... Настоящим? Привычным?
Мальчик невозмутимо пожимает плечами.
- Мне так хочется. И, - улыбается, - ты забавный.
Этот ребёнок абсолютно не похож на Короля, которого Пустой знает. Это... Неожиданно. Он вообще не предполагал, что Ичиго способен на сюрпризы. А мог бы. Ведь ви-идел, ви-идел же, что этот-то постоянно всех удивляет. Хех.
- А если я тебя съем, это тоже будет забавно?! - резко выбросив руку вперёд, дядя хватает мальчика за горло. Поднимается на ноги, легко удерживая на весу непривычно лёгкое тельце.
Конечно же, он дёргается. Естественно вырывается и пытается закричать. Царапает хлипкими ноготками руку, не способный сейчас даже слегка поранить. Это до того омерзительно предсказуемо, что дядя даже слегка разочаровывается. Он-то надеялся ещё на парочку сюрпризов. Как же это...
Дядя изумлённо выдыхает. Вот тебе и на. Очень медленно, будто находится под водой, оседает на пол, неверяще покосившись на собственную грудь.
Между рёбер торчит весёленькая рукоятка. Та самая, в цветочек. Ты гляди-ка, как глубоко загнал... У-умничка.
А мальчик - снова не отшатывается. Ему сейчас совсем не интересно, как это у него получилось дотянуться до ножичка. Подбирает с пола пару земляничин, старательно дует на них. Одну ест сам, глядя в медленно тускнеющие глаза, вторую - вдавливает пальцем в чужой рот. Из уголка рта у дяди скатывается струйка крови. Или это земляничный сок? Мальчик наклоняется, почти целуя дядю в щёку, пробуя на вкус. Вкуса почему-то нет. Хмурится.
Дядя уже не может двинуться, но всё ещё осознаёт окружающее пространство. И впитывает - с жадностью, присущей только пустым, новое знание. Новое восприятие. Всё-таки, мальчик сумел его удивить. Ещё чуть-чуть он продержится, не умирая. Ведь страсть как интересно, что будет дальше. Если он не узнает, никогда себе не простит.
Стены домика потихоньку начинают выцветать, будто картина, на которую капнули растворителем.
Мальчику всё равно. У него есть дела поважнее.
Букет совсем не завял. Жалко, он не знает, что это за цветы. Но это тоже не особенно его интересует - главное ведь, что красивые, правда?
Подходит снова к дяде, который только косится на него, с трудом повернув голову. И улыбается. Эта улыбка перестала пугать, наоборот, в ней даже что-то... Есть. Такое вот...
Вплетать цветы в короткие, пушистые волосы тяжело, но приятно. Будто гладишь злого зверя в цирке, которого еле-еле удерживает дрессировщик. Захватывает дух. А голова зверя - у него на коленях.
Зверь позволяет. Заслужил, в кои-то веки.
Почти погребальный обряд.
Пустой резко открывает глаза. Под ним - ледяное стекло окна. Проводит руками по лицу, будто снимая паутину. Поднимается, с удовольствием потягивается.
- Доволен? - Зангетсу даже не смотрит на него, застыв высоко на своем флагштоке. Но голос раздаётся будто совсем рядом.
Пустой задирает голову вверх.
- Конечно, Зангетсу-сан. Он меня... Порадовал, определённо.
- Помни, изначально ты средоточие его инстинктов. А инстинкт убийцы у тебя - один из главных.* Щёки вытри. - дух меча позволяет себе едва заметно усмехнуться.
Ичиго резко открывает глаза. Под ним - жёсткий подлокотник, и всё болит после сна в несомненно интригующей, но крайне неудобной позе. Со стоном поднимается, разминая затёкшие конечности.
- Доброе утро, братик! А Ренджи-сан уже ушёл... - Юзу с беспокойством смотрит на старшего брата. - Ты голодный, наверно? Я сейчас!
Ичиго торопливо останавливает сестру.
- Нет, нет, я сам, спасибо, Юзу. - улыбается. Девочка отмечает, что такую улыбку она в последнее время видела у брата очень редко. Спокойную.
- Ну... - она неуверенно улыбается в ответ. - Как хочешь. А можно, я с тобой посижу?
Следующей ночью Ичиго голос Пустого не слышит. Засыпает за домашней работой.
- Эй! - пинок в бок, не сильный, но чувствительный.
Ичиго подскакивает на... Стекле.
Резко садится, задирает голову. Над ним склонился его Пустой. В последнее время на полставки работающий личным кошмаром. Не без успехов.
Другой Ичиго не улыбается. Молчит. Но жутковатые, чёрно оранжевые глаза на диво внимательно прищурены. Оглядывает с ног до головы, будто рентгеном просвечивает.
Почему Ичиго уверен, что сейчас не будет боёв, обещаний и пожеланий скорой смерти, оскорблений?
Ему не до того, совершенно не до того.
Он протягивает ладонь к бледному лицу, тут же отдёрнув руку.
Когда Пустой наклоняется, прижимаясь губами к уголку его рта, Ичиго не отшатывается.
- Скоро утро. Я ухожу. - Ичиго оборачивается к Пустому, который нашёл чрезвычайно интересным небо впереди.
Делает пару шагов.
- Эй, Король. - Пустой оборачивается, знакомо, жутковато улыбаясь. Ичиго эта улыбка перестала пугать. В ней явно что-то... Такое есть. - Принеси мне в следующий раз земляники.
Автор: Murury
Фэндом: Bleach
Пейринг: Хичиго/Ичиго
Рейтинг: PG, не больше.
Жанр: сюр, ангст, но с псевдо-хеппиэндом.
Дисклеймер: поиграла и вернула.
Саммари: Я заставила их есть землянику.
Примечание:* - толи слышала, толи читала где-то. Есть определённый тип людей, которые вобщем-то, внешне от окружающих не отличаются. Могут быть хорошими соседями, друзьями, многодетными родителями. Чаще всего проживают спокойную, довольную жизнь. Но при определённых обстоятельствах способны на сколь угодно жестокие убийства, если присутствует непосредственная угроза их собственной жизни. К таковым относилась небезызвестная Анка-пулемётчица.
Предупреждения: Возможный OOC.
читать дальше
Что такое страх, исполняющий обязанности шинигами Куросаки Ичиго не знает.
Не знал.
Совсем недавно.
Простыня под ним – свежая, пахнет чистотой. Чистота – это стиральный порошок, кондиционер и ещё что-то. Наверняка осознание, что простыня стирана сестрой.
За окном – ночь. Темноте не даёт установиться только оранжевый свет фонаря, который светит прямо в окно. Светит сквозь прозрачные, для галочки повешенные шторы. По стенам и потолку плывут кружевные тени.
В свете фонаря всё вокруг – будто вырезано из бумаги каким-то чокнутым мастером. Чёрно-оранжевое. С острыми, резкими углами. И живые, живые, насмешливые тени. Он – тоже вечно насмехается.
На мастера в его странноватом сознании похож, скорее, дух меча. А что? Как там их описывали в книжках Рукии – чёрный плащ, средний возраст, общий мрачноватый и пафосный вид? Точно, вроде так, думает Ичиго.
Вот роль чокнутого, без сомнения, заслужил Пустой.
Почему-то представляется альтер-эго, с ехидным хихиканьем вырезающий что-то из огромного листа бумаги. Большущими садовыми ножницами. Бред какой.
Он не помнит сейчас. Свой внутренний мир, свой меч, свою маску, своего Пустого…
А, чёрт. Помнит.
Дребезжащий смех.
«Доброй ночи, твоё Величество… Скучал?»
Какой идиот водит тут наждачкой по стеклу, а?
«Эй. Ты так перепугался, что у тебя пропал голос даже в мыслях?»
Ичиго не отвечает. Это не от страха – просто если ответить, тот, другой Ичиго не заткнётся. И будет ещё одна бессонная ночь. Он не знает причин, по которым Пустой не трогает его днём, но рад и тому.
«Ичи-ичи-ичи-и… Ну, поговори же со мной. У тебя такой чудно-сладкий голосок, когда ты меня боишься, ублюдочек.»
Ичиго переворачивается на живот, накрывает голову подушкой. Будто это может помочь. Но, хоть чёрно-оранжевых гадких разводов на стенах не видно.
А вот призрачный голос, кажется, отдаётся в ушах громче.
«Где ты, где ты, Королёк? Я буду есть тебя по кусочку, буду слизывать с пальцев твою кровь. Тебе никто не поможет, никто, слышишь? А наши сёстры, наши миленькие маленькие сестрички, их страх такой же вкусный, как у тебя?»
«Заткнись»
«Ра-ад тебя слышать…»
Смех. Смех-смех-смех. И эхо, что отдаётся между синих небоскрёбов.
«А эта… Как там её? Принцесска… Она нас любит, знаешь? Интере-есно, каково это, когда тебе прошибает рёбра любимая рука? Я проверю, обязательно, только спотыкнись… Слышишь?»
«Ненавижу»
Вскакивает с постели, усаживается за стол, открывая тетрадь с недоделанным заданием. Отвлечься. Надо.
Чёрт. Лампу надо включить.
С каких пор Ичиго перестал доделывать домашнюю работу?
«А ты лгун, Ичиго… Не умеешь ты, не умеешь ненавидеть по-настоящему… Эй. А давай поиграем в слова? Проиграешь – я тебя съем»
«Иди к чёрту»
«Не подхо-одит…»
Всё вокруг резко покачнулось, поплыло.
В глазах заплясали цветные пятна. Спасибо, что хоть красные.
Ичиго вскидывается, и резко, сильно бьётся несколько раз головой об стол. Не дурашливо-шутовски, а по настоящему. Помогает.
«Умный, да, Ичиго? Ну, погоди, я до тебя всё равно, всё равно доберусь! Не-на-ви-жу... Королёк.»
Каждый слог выплёвывается, будто гадючий яд.
Пустой замолкает.
А Ичиго смеётся. И не узнаёт собственного смеха, нервного, срывающегося, больного. Утыкается лицом в ладони.
Он не сдастся.
А перед ним на столе лежит, чёрт знает откуда взявшаяся маска.
Ехидно ухмыляется, скаля белые зубы.
Друзья, конечно, замечают, что с Ичиго что-то не так. Но он не слабак. Поэтому находит в себе силы притворятся, смеяться, разговаривать с ними.
Когда не прячется. Его не видно на переменах, на обед он ходит или раньше, или позже остальных. После школы отговаривается уроками или срывается в погоню за очередным пустым.
Он запретил себе чувствовать радость хорошей драки. Просто механически рубит, колет, режет. Благо, Зангетсу по части атак позволяет самые разные выверты. Запретил себе раздражаться. Запретил даже радоваться сильно, а то мало ли что? "Как бы чего не вышло..."
Тот, другой, смеётся.
«Так боишься сделать неверный шаг? Ну-ну… Бойся.»
Но хуже всего, это когда начинают сниться сны.
Он даже специально пьёт какую-то дрянь, чтоб от них избавится.
Потому что Пустой каким–то образом пробрался и в них, будто мало ему других издевательств. Там, во сне, вся власть принадлежит ему.
Ичиго страшно устал просыпаться, хватаясь за горло, из которого, казалось бы, только-только бледные ледяные пальцы выдавили последний вдох. Или за грудь, где под холодной сталью вот сейчас, меньше секунды назад, остановилось пронзённое сердце. Или… Да много их было, этих «или». У того, другого Ичиго была богатая фантазия. Его даже как-то жгли на костре, а Пустой в это время вдохновенно и вдумчиво читал молитву "о спасении души", переодически прерываясь, чтоб с шипением поправить неудобную рясу.
А сегодня таблетки кончились. Первый порыв – напиться кофе и смотреть какую-нибудь хрень до утра. Только не засыпать.
Грохот распахнувшегося за спиной окна – как спасение. Ещё чуть-чуть - и Ичиго кинулся бы ночному гостю на шею. Но он не настолько ещё… Отчаялся.
- Йо, Ичиго. Скучаешь? – Ренджи. Столетний идиот Ренджи, на которого Ичиго сейчас радостно наорёт за поздний визит, почти разбитое окно, громкий голос. За то, что он на свет родился вообще. Выслушает ответный ор. Снова наорёт. А потом они пойдут смотреть по телику ту самую хрень, которую Ичиго собирался смотреть в одиночестве.
И Ичиго не будет этой ночью спать.
Когда на самом «интересном» моменте фильма Ренджи замечает, что Ичиго прикорнул на подлокотнике дивана, он только жмёт плечами. Накрывает мальчишку пледом. Он надеется, что Ичиго не узнает о том, что лейтенант шестого отряда порой чувствует себя эдаким «осовремененным» дедушкой рядом с непоседливым внуком.
Он бежит по солнечной тропе.
Вокруг – лес, не страшный, светлый и яркий.
Вокруг – много цветов и земляники. Мама просила бежать домой поскорее, но ведь ничего не будет, если он задержится совсем чуть-чуть? Она должна обрадоваться, она ведь так любит лесные ягоды…
Маленький рыжий мальчик сворачивает с тропы.
А в сказочном, солнечном лесу кое-где наползает туман. Склизкий, темный и отвратительно живой. И солнце тем ближе к горизонту, чем ближе мальчик к дому. И тумана всё больше...
Но ему не до того - у него важное дело. Нельзя же оставить мамочку без земляники? И цветы, вон те, голубенькие - ей обязательно понравятся. И ещё, конечно же, дома его ждёт обещанный вкусный пирог.
На дребезжащий, заливистый хохот за гранью слышимости мальчику некогда обращать внимание.
- Мама! Я пришёл! И ягоды принёс, вот! - в кухню врывается мальчик, весь вымазанный в сладком соке и пыли. В задранной, когда-то белой футболке - яркие, неестественно крупные земляничины, некоторые - неосторожно раздавлены неловкими детскими пальцами.
Вот только... Тот, кто сейчас стоит к нему спиной, явно не похож на маму. Мальчик роняет на пол маленький букетик из голубых цветов.
- Умничка, Ичиго. А за маму, - он усмехается, - сегодня буду я. - от раковины, на которую только что облокачивался руками, неторопливо разворачивается незнакомый, очень белый дядя.
Он улыбается не как мама. У неё тёплая, ласковая улыбка. А дядя улыбается как-то остро, как Волк Красной Шапочке в страшной сказке.
- А где мама? - мальчик до смешного знакомо хмурится, и незнакомо, по-птичьи, склоняет голову набок.
Дядя раздражённо кривит губы, потом улыбается снова. Подходит, приседает рядом на корточки, делая их почти одного роста. Протягивает ладонь, каким-то хищным движением выхватывая у мальчика из футболки несколько сочных ягодок.
Разжимаются руки, ягоды, подскакивая и звонко стукаясь о паркет, рассыпаются по полу.
Дядя очень медленно, вдумчиво ест землянику, глядя ему в глаза. Облизывает пальцы. Мальчик почему-то чувствует перед ним безотчётный страх. Странно. Ведь он пока не сделал ему ничего.
- Так вот ты какой... Был. Очень вкусные ягодки у тебя. - он облизывает тонкие, сухие губы. - Интересно, ты сам - такой же вкусный?
Язык у дяди - синий.
Страшно.
Дядя с любопытством наблюдает, как большие карие глаза становятся ещё больше. Мальчик делает шаг...
Вперёд почему-то. Протягивает ладонь и касается лица, тут же отдёрнув руку.
Улыбка на губах у дяди едва заметно дёргается.
- Ты умер, да? - он спрашивает это как нечто обыкновенное, будто это нормально - находить дома вместо мамы незнакомого мёртвого дядю. - Очень холодный.
Дядя молчит. Всё идёт не так. Мальчик должен был перепугаться, отшатнуться, как все нормальные дети. А он - вогнать ему в горло вон тот, с цветочками на рукояти, кухонный нож. Провернуть пару раз. Слизнуть кровь с лезвия. А этот... Портит, портит весь спектакль, так красиво поставленный.
Улыбка у дяди на губах гаснет.
- Тебе что, совсем не страшно? - он прищуривается, наклоняется вперёд, почти коснувшись носом носа мальчика.
На секунду на детском лице мелькает смешное, недоумённое выражение. А потом он серьёзно произносит:
- Очень страшно. - снова протягивает уже обе руки к его лицу, сжимая щёки ладонями. Смех.
Белый дядя сам дёргается назад. На его щеках - симметричные красно-серые отпечатки рук.
- Ты что делаешь?! - голос у белого дяди начинает ощутимо, скрипуче дребезжать. Он кажется более... Настоящим? Привычным?
Мальчик невозмутимо пожимает плечами.
- Мне так хочется. И, - улыбается, - ты забавный.
Этот ребёнок абсолютно не похож на Короля, которого Пустой знает. Это... Неожиданно. Он вообще не предполагал, что Ичиго способен на сюрпризы. А мог бы. Ведь ви-идел, ви-идел же, что этот-то постоянно всех удивляет. Хех.
- А если я тебя съем, это тоже будет забавно?! - резко выбросив руку вперёд, дядя хватает мальчика за горло. Поднимается на ноги, легко удерживая на весу непривычно лёгкое тельце.
Конечно же, он дёргается. Естественно вырывается и пытается закричать. Царапает хлипкими ноготками руку, не способный сейчас даже слегка поранить. Это до того омерзительно предсказуемо, что дядя даже слегка разочаровывается. Он-то надеялся ещё на парочку сюрпризов. Как же это...
Дядя изумлённо выдыхает. Вот тебе и на. Очень медленно, будто находится под водой, оседает на пол, неверяще покосившись на собственную грудь.
Между рёбер торчит весёленькая рукоятка. Та самая, в цветочек. Ты гляди-ка, как глубоко загнал... У-умничка.
А мальчик - снова не отшатывается. Ему сейчас совсем не интересно, как это у него получилось дотянуться до ножичка. Подбирает с пола пару земляничин, старательно дует на них. Одну ест сам, глядя в медленно тускнеющие глаза, вторую - вдавливает пальцем в чужой рот. Из уголка рта у дяди скатывается струйка крови. Или это земляничный сок? Мальчик наклоняется, почти целуя дядю в щёку, пробуя на вкус. Вкуса почему-то нет. Хмурится.
Дядя уже не может двинуться, но всё ещё осознаёт окружающее пространство. И впитывает - с жадностью, присущей только пустым, новое знание. Новое восприятие. Всё-таки, мальчик сумел его удивить. Ещё чуть-чуть он продержится, не умирая. Ведь страсть как интересно, что будет дальше. Если он не узнает, никогда себе не простит.
Стены домика потихоньку начинают выцветать, будто картина, на которую капнули растворителем.
Мальчику всё равно. У него есть дела поважнее.
Букет совсем не завял. Жалко, он не знает, что это за цветы. Но это тоже не особенно его интересует - главное ведь, что красивые, правда?
Подходит снова к дяде, который только косится на него, с трудом повернув голову. И улыбается. Эта улыбка перестала пугать, наоборот, в ней даже что-то... Есть. Такое вот...
Вплетать цветы в короткие, пушистые волосы тяжело, но приятно. Будто гладишь злого зверя в цирке, которого еле-еле удерживает дрессировщик. Захватывает дух. А голова зверя - у него на коленях.
Зверь позволяет. Заслужил, в кои-то веки.
Почти погребальный обряд.
Пустой резко открывает глаза. Под ним - ледяное стекло окна. Проводит руками по лицу, будто снимая паутину. Поднимается, с удовольствием потягивается.
- Доволен? - Зангетсу даже не смотрит на него, застыв высоко на своем флагштоке. Но голос раздаётся будто совсем рядом.
Пустой задирает голову вверх.
- Конечно, Зангетсу-сан. Он меня... Порадовал, определённо.
- Помни, изначально ты средоточие его инстинктов. А инстинкт убийцы у тебя - один из главных.* Щёки вытри. - дух меча позволяет себе едва заметно усмехнуться.
Ичиго резко открывает глаза. Под ним - жёсткий подлокотник, и всё болит после сна в несомненно интригующей, но крайне неудобной позе. Со стоном поднимается, разминая затёкшие конечности.
- Доброе утро, братик! А Ренджи-сан уже ушёл... - Юзу с беспокойством смотрит на старшего брата. - Ты голодный, наверно? Я сейчас!
Ичиго торопливо останавливает сестру.
- Нет, нет, я сам, спасибо, Юзу. - улыбается. Девочка отмечает, что такую улыбку она в последнее время видела у брата очень редко. Спокойную.
- Ну... - она неуверенно улыбается в ответ. - Как хочешь. А можно, я с тобой посижу?
Следующей ночью Ичиго голос Пустого не слышит. Засыпает за домашней работой.
- Эй! - пинок в бок, не сильный, но чувствительный.
Ичиго подскакивает на... Стекле.
Резко садится, задирает голову. Над ним склонился его Пустой. В последнее время на полставки работающий личным кошмаром. Не без успехов.
Другой Ичиго не улыбается. Молчит. Но жутковатые, чёрно оранжевые глаза на диво внимательно прищурены. Оглядывает с ног до головы, будто рентгеном просвечивает.
Почему Ичиго уверен, что сейчас не будет боёв, обещаний и пожеланий скорой смерти, оскорблений?
Ему не до того, совершенно не до того.
Он протягивает ладонь к бледному лицу, тут же отдёрнув руку.
Когда Пустой наклоняется, прижимаясь губами к уголку его рта, Ичиго не отшатывается.
- Скоро утро. Я ухожу. - Ичиго оборачивается к Пустому, который нашёл чрезвычайно интересным небо впереди.
Делает пару шагов.
- Эй, Король. - Пустой оборачивается, знакомо, жутковато улыбаясь. Ичиго эта улыбка перестала пугать. В ней явно что-то... Такое есть. - Принеси мне в следующий раз земляники.
@темы: Фанфики
-
-
11.05.2010 в 01:48Но, это всё имхо.
-
-
11.05.2010 в 14:28Рада, что понравилось... А это если перенести в шапку, как оно будет?
-
-
12.05.2010 в 00:16А это если перенести в шапку, как оно будет?
Вот теперь всё на своих местах! ))
Привыкла, что никто не читает.
Отвыкайте ))))))))
-
-
13.05.2010 в 11:47С удовольствием)
-
-
02.06.2010 в 17:14-
-
01.07.2010 в 15:38-
-
17.08.2010 в 22:37-
-
22.08.2010 в 13:27-
-
25.04.2011 в 19:13Мне оч понравилось)
-
-
16.06.2011 в 16:32-
-
19.06.2011 в 20:39-
-
14.07.2011 в 03:58