[Path-in-the-color]

Меня заклинило на теме "Ичиго возвращает свой меч".
Для  ShannaLea, которая хотела психодел с участием Хичиго и Тенсы и внутренний мир. Кьёка вклинилась внезапно

Название: Белоснежка
Фандом: Блич
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Персонажи/пейринг: Кьёка Суйгетсу, Ичиго/Хичиго (со стороны первого), Тенса Зангецу.
Жанр: ангст, психодел
Рейтинг: PG-13
Саммари: Кьёка ищет замену Айзену.
Предупреждения: возможен ООС, AУ относительно последней арки.
Дисклеймер: не моё


Они стояли на крыше небоскрёба, того из двух, что накренился меньше. Солнце немилосердно палило сверху: от Ичиго оно больше не зависело.
Ему потребовалось бы сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, сколько это продолжается.
- Он был мечом, если ты не помнишь.
- И что? – огрызнулся Ичиго.
- Ты можешь отбить лезвием атаку, но…
- Что?
- Мечом убивают, мальчик. Смотри: если не будешь рубить так явно, а попробуешь нацелиться между рёбер, вот здесь, – она невесомо прикоснулась к его груди, до одурения знакомым жестом, – противник даже не поймёт, что случилось. Зангецу был замечательно приспособлен для этого. И я.
Ичиго отступил и помотал головой.
Из-под ног вниз покатились камни.
- Нет, - сказал он.
- Неужели? Кстати, тут и желобок для яда есть, посмотри. И у меня тоже.
- Когда тебе надоест?
- Я что-то не так говорю? – удивилась она. – Я хочу убивать, Зангецу хотел убивать, это естественно. Даже то несчастное создание, твой Пустой, - она качнула головой и нахмурилась. – Хотя…
Она явно удивилась чему-то, но продолжить говорить Ичиго ей не позволил.
- Кьёка, - произнёс он чётко. – Где. Зангецу.
Кьёка Суйгецу скрестила руки на груди и раздражённо поджала губы.
Сегодня она сильно походила на Айзена – видно, по старой памяти.
- Ты убил его, мальчик, разве нет? – она склонила голову набок. Протянула руку, чтобы погладить Ичиго по щеке, но он отвернулся.
Кьёка нахмурилась – точно так, как обычно хмурился сам Ичиго. Он уже не в первый раз замечал что она (случайно ли?) копирует его мимику и жесты. Она всё ещё разговаривала и смотрела, как Айзен, но её походка уже сделалась стремительной и резкой.
- Убил, - повторила Кьёка и отрешённо улыбнулась, - теперь у тебя есть я.
- Хватит. Верни его.
Его голова была опущена, кулаки – сжаты.
- Ты знал, на что идёшь. Не ври, что не знал, – она помолчала. – Я дам тебе шикай.
- Он мне не нужен.
- Тебе нужна сила, а у меня её много. Больше, чем у твоего Зангецу.
Кьёка шагнула ближе. Подняла руку.
- Я лучше, - её голос был похож на негромкое пение, она гладила его по голове, перебирая рыжие пряди, очень нежно, - я сильнее. Почему ты не хочешь меня, мальчик?
Ичиго ужасно устал. Он ответил негромко, не поднимая головы:
- Мне нужны они.
- Нет, не нужны, - голос у неё был ласковый, ровный, но Ичиго с самого начала мог различать в нём эмоции - по едва уловимому напряжению.
Кьёка обошла его сзади.
- Прекрати, - велел Куросаки.
- Я убью любого, на кого ты укажешь, - она как будто не слышала, - я защищу тебя от всего, что станет тебе угрожать. Ичиго, - она положила руки ему на плечи, прижалась щекой к затылку. Куросаки не чувствовал её дыхания.
Он повёл плечами, высвобождаясь из навязанного объятия, сделал шаг вперёд и начал:
- Послушай, мне действительно жаль, что с тобой так вышло…
- Мне не нужна твоя жалость, - произнесла Кьёка без выражения. – Мне нужен ты.
- А Айзен?
- Он предал меня.
- А теперь ты хочешь, чтобы я предал их?
- Они мертвы, - отрезала Кьёка, затем повторила ещё раз: - Мертвы. А если и нет, мне всё равно. Я лучше. Я нужнее. Я смогу защитить тебя и всех, кто тебе дорог, – она помолчала пару мгновений, затем продолжила: - Хочешь, я даже буду отзываться на его имя.
Иногда Ичиго казалось, что он мог бы принять её только затем, чтобы иметь право приказать ей замолчать. Она (иногда он) была будто одержима им. Куросаки был уверен, что Зангецу (весь) скорее предпочёл бы двадцать тысяч лет темноты и тишины, чем другого хозяина.
Возможно, дело было в том, что такое отношение друг к другу у них было взаимно.
Кьёка говорила ещё и ещё, но её голос постепенно перекрывала звонкая трель будильника.
Ичиго пора было в школу.

Поцелуй вышел самый обыкновенный. Рот у Пустого был безвкусный и холодный, и он повторял все его движения. Это придавало происходящему какой-то жутковато-механический оттенок.
Тишина ощутимо давила на уши.
- Ты что, не умеешь? – хрипло спросил Ичиго.
Во всём происходящем было что-то не так.
Он хотел этого – давно. Об абсурдности влечения почти что к самому себе он предпочитал не задумываться – у Ичиго всегда были другие, куда более насущные проблемы. А сейчас…
Он не помнил, как началось «сейчас».
- Я умею всё то же, что и ты, - ответил Пустой и широко улыбнулся.
Ичиго присмотрелся. Вблизи улыбка не казалась дикой и лихой, она была просто неестественно широкой. И застывшей. Глаза у Пустого были такие же, как и всегда – слишком серьёзные, но теперь это не настораживало и не будоражило – создавало ощущение какой-то… бумажности?
- Ясно, - ответил Ичиго.
На этот раз он попробовал запустить Пустому руки в волосы, но тот вдруг на миг стал - самим собой?.. - таким, как раньше: отшатнулся и зашипел, схватил за грудки. Глаза у него на пару секунд стали яркие, живые и злые - у Ичиго перехватило дыхание.
- Не трогай, - рыкнул ему в лицо Пустой.
Ичиго почувствовал на губах его дыхание, горячее, частое. Через секунду оно начало холодеть. И белое лицо снова застыло, черты стали резче, статичнее.
«Что за чёрт», - подумал Ичиго.
Не могло же ему показаться.
Куросаки внимательнее пригляделся – ему показалось, что на шее у Пустого кожа серее. Он открыл было рот, что бы спросить что-то – он ещё не знал, что, только чувствовал, пусть и очень чётко. Ему не хватало самой малости, чтобы понять – но ему не позволили.
Пустой снова поцеловал его, даже обнял – именно так, как было нужно, крепко, сильно, потянув рукой за волосы на затылке – но Куросаки всё равно не оставляло ощущение, что он целуется с манекеном. Он дёрнулся назад, оттолкнул Пустого от себя. Они уставились друг на друга: Ичиго – тяжело дыша и глядя исподлобья, Пустой – замерев и склонив голову на бок, с каким-то отстранённым любопытством.
- Что такое? - Синие губы двигались, очень правильно и одинаково, и Ичиго был уверен, что захоти он прочесть что-то по ним, ничего не вышло бы. – Ты же сам хотел.
- Что с тобой не так? – спросил Куросаки. – Это не ты.
- Я, - возразил Пустой.
Подался вперёд, попытавшись снова его поцеловать, но Ичиго вскочил на ноги. Ему наконец-то пришёл в голову вопрос: откуда?
На этот раз Пустой улыбнулся незнакомо, не показывая зубов, полуприкрыв глаза. А потом нечеловечески изогнулся и прыгнул вперёд, сшибая Куросаки с ног – тот попытался сбросить его или подмять под себя, но появилась неожиданная проблема: этот Пустой был значительно сильнее его.
- Твою мать, - выдохнул Куросаки.
Подался вперёд и боднул Пустого в подбородок, вывернулся, схватил за волосы, намереваясь долбануть о бетонную стену – и замер на пару мгновений. Потом потянул.
За завязки.
Маска упала с глухим стуком.
«Папье-маше» - тупо подумал Ичиго.
Существо – теперь не получалось назвать это по-другому – замерло. Лица у него не было, только узкая длинная щель на месте рта. Маска конвульсивно задёргалась, как недобитое насекомое, покрылась трещинами – существо слепо потянуло руки в сторону Куросаки.
Ичиго затошнило.
- Где ты? – спросило создание, вертя головой. – Ичиго?
Тот бесшумно отступил на пару шагов, с каким-то гадливым любопытством разглядывая его.
Маска рассыпалась.
Откуда-то слышались неритмичные, глухие удары, как будто ветки, стучащие по окну в ветреную погоду.

Кьёка выглядела обеспокоенной.
- Что-то случилось, Ичиго? – спросила она.
Положила руку ему на плечо. Она постоянно дотрагивалась до него.
Ичиго молча помотал головой и содрогнулся, прижав руку ко рту. Кьёка наклонилась над ним, попыталась погладить по спине, но он быстро отошёл на шаг. Глубоко вдохнул.
- Что ты об этом знаешь? – спросил он.
- О чём? – удивилась она.
Вполне натурально.
Ичиго поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза (сегодня голубые). Нахмурился ещё сильнее, чем обычно.
- Ни о чём, - пробормотал он. – Забудь.
- Я беспокоюсь, - она говорила тихо и серьёзно, так, будто её беспокойство накладывало на Ичиго какую-то ответственность.
Кьёка всё время пыталась подобраться к нему поближе. Она отчаянно старалась быть лучше, чем Зангецу, во всех смыслах, но выбрала не ту дорожку – если она хотела Ичиго, ей следовало бы с самого начала притвориться Стариком и молиться, чтобы Куросаки не заметил подмены.
Иногда он жалел, что она не сделала этого.
Ичиго хотелось ответить «Беспокойся!», и добавить к этому ещё что-нибудь оскорбительное, но он не мог так. Он был Куросаки Ичиго, а не кем-то ещё, в конце концов.
Трель чёртова будильника на сей раз показалась ему благодатью.

Небо было красного цвета, а поле – белого. Не из-за снега – просто белое.
Всё вокруг было ровным и предельно упрощённым, как будто Ичиго проснулся в старой игрушке годов эдак девяностых.
Он шагнул вперёд - поверхность отпустила ногу со смачным чавканьем, и на белом остался чёрный след, как будто Куросаки стоял на свежей краске. Ичиго не удивлялся – происходящее казалось вполне логичным и закономерным. «Дурацкий сон», - подумал он и пошёл вперёд.
Небо на горизонте резало глаз.
Тенса Зангецу обнаружился немного дальше – стоило Куросаки задуматься, как он почти об того споткнулся.
Тенса раскинулся на земле (полу?) чёрной спящей кляксой. Он лежал, повернув голову – волосы на его затылке слиплись, вымазанные в белой краске.
«Проснись» - Ичиго так и не понял, сказал он это вслух или подумал.
Тенса пошевелился, нахмурился и перевернулся на бок, спиной к Куросаки. От неба шёл ровный красный свет, и побелевшая спина меча, казалось, немного светилась, отражая его.
- Тенса, - позвал Ичиго. И не услышал собственного голоса.
А вот Зангецу – услышал. Поднялся, опираясь на локоть, помотал головой и обернулся.
Ичиго отшатнулся. Вместо глаз у его меча теперь были два провала – красных, как небо или потолок над головой.
- А, - сказал Тенса, - я ждал тебя.
Ичиго ничего не слышал, но знал, что Зангецу сказал именно это. Куросаки хотел было отступить назад, но ему не позволили: чужая рука резко ухватила за запястье, дёрнула вниз, заставив больно удариться коленями об пол.
Тенса отпустил его и произнёс, почти не двигая губами:
- Где ты был?
Ичиго пожал плечами:
- Там, – это было предельно ясно – им обоим, он точно знал. – Ты… пойдёшь со мной?
- С чего бы это? – красные провалы были совсем близко, - я мёртв.
- Нет.
- Да, - ответил Зангецу.
Ичиго ощущал вокруг несоответствие, неправильность – ещё какую-то, кроме неба, краски и глаз своего меча.
- Назови меня по имени, - вдруг попросил Тенса.
Почти приказал.
Ичиго открыл было рот, но вдруг изнутри поднялась - взорвалась буквально мысль, не совсем его:
«Не делай этого, господи, не смей!»
- Что?.. – Ичиго услышал собственный голос, свет наверху мигнул и стал куда тусклее.
- Имя, - беззвучно подсказал Тенса, подавшись вперёд.
Послышался грохот.

- …ёка! – Ичиго кричал.
Та удивлённо оглянулась, оторвавшись от вышивания. На канве было что-то красное и белое, с чёрными кляксами – Куросаки плохо видел издалека.
Он дышал с хрипами и зажимал рукой нос – из носа текла кровь, он уже весь в ней вывозился. Глаза у него были почти безумные.
Кьёка смотрела молча, со странным благоговением.
- Хватит, - прорычал Ичиго, - прекрати это.
- Не приказывай, - Кьёка улыбнулась.
Её глаза были красного цвета, а на плечах лежали длинные завязки от маски.
- Что?..
- Ты проиграл мне два раза.
- Мы не сражались.
- …лись.

Ичиго подскочил на кровати.

Будильник заливался и трясся, едва не подпрыгивая на столе, буквально вопил – будто был живым существом.
Ичиго сонно хлопнул по нему ладонью, широко зевнул, взъерошил волосы на затылке – и увидел.
Напротив него на стене висело огромное зеркало без рамы. Или это стена стала зеркалом?
Куросаки смутно удивился про себя – откуда ему знать, что это именно зеркало, а не стекло или что-то вроде? Комната в нём не отражалась; в нём не отражалось вообще ничего.
«Сон» - понял Ичиго и перестал беспокоиться. Он не помнил того, что было с ним и минуту назад, но не зацикливался на этом – во сне ему многие идиотские вещи казались вполне логичными.
В коридоре тоже были зеркала.
Очень разные: старинные, покрытые пылью и трещинами, новые, в пластмассовых рамах и без них, совсем уж древние медные начищенные пластины.
Ичиго шёл медленно, иногда прикасаясь к стеклу, и ловил себя на мысли, что всё происходящее кажется поразительно знакомым. В воздухе пахло пылью и душными, тошнотворно-сладкими духами.
На кухне зеркало было прямо на полу. Вместо него. Оно всё было покрыто трещинами, как паутиной, и казалось, что продавлены они с другой стороны.
Кьёка Суйгецу вертелась у плиты. Ичиго чувствовал одуряющий запах гнилого мяса.
- Что… - начал было он.
Кьёка развернулась к нему и ослепительно улыбнулась – за её спиной Куросаки увидел любимую кастрюлю Юзу, красную в белый горошек. Из неё торчала, уцепившись за край, чья-то рука – сморщенная, обваренная, с чёрными облупленными ногтями. Кьёка резко стукнула по ней поварёшкой, не глядя.
- Ичиго, - обрадовалась она, - скорей садись за стол!
Почему-то он позволил ей приобнять себя за плечи и усадить. Происходящее отдавало жутковатой абсурдностью – но у него и мысли не возникло противиться.
Происходящее казалось ему естественным.
- Сейчас будет готово, - продолжала Кьёка, - тебе обязательно понравится, мальчик мой. Конечности арранкара в собственном соку – пробовал когда-нибудь?
Фартук и щебет придавали ей удивительно домашний и уютно-обыденный вид, прямо как Айзену – очки.
Неожиданно перед Ичиго опустилась тарелка – он отшатнулся, чуть не свалившись со стула, и наткнулся на умильный и ласковый взгляд Кьёки – у неё были рыжие вьющиеся волосы и чёрно-оранжевые глаза Пустого.
- Я не стану это есть, - сдавленно произнёс он и добавил: - извини.
Он действительно почувствовал себя виноватым – ведь она так старалась ради него.
- Тебе нужно хорошо питаться, - возразила Кьёка.
- Извини, - повторил Куросаки.
Её взгляд изменился – не сразу, медленно и постепенно – Куросаки сразу почувствовал, что что-то не так. Взгляд напомнил об Айзене.
«Кто такой Айзен?» - спросил он сам у себя.
Ответа не было.
- Я беспокоюсь, - сказала она.
Ичиго замер.
Кьёка тут же заулыбалась, спохватившись, но было поздно.
Куросаки поднялся и отступил назад.
- Хватит, Кьёка, - негромко сказал он.
Он жалел её – все те штучки, устроенные ею, наталкивали на мысль, что предательство сильно затуманило её рассудок. Ичиго ни за что не хотел бы оказаться на её месте – но сейчас Кьёка Суйгецу была его врагом. Его, его меча и его Пустого.
- Не называй меня «Кьёка», - безмятежно отозвалась она. – У меня уже другое имя.
Ичиго покачал головой, напряжённо следя за её движениями.
- Ты принимаешь желаемое за действительное.
- Вовсе не…
Послышался глухой стук – откуда-то… снизу? Ичиго его уже слышал, тогда, после знакомства с безликим любителем масок (Кьёкой); по полу поползла ещё трещина, посуда зазвенела в шкафу.
Кьёка разъяренно зашипела – её лицо мгновенно поплыло, становясь другим, волосы будто втянулись сами в себя, укоротились и поднялись вокруг головы ореолом, шевелясь – Кьёка Суйгецу стала походить на Медузу Горгону.
- Он мой! – зашипела она, яростно глядя вниз, - Мой, слышишь?!
У Ичиго мелькнуло смутное подозрение – догадка, с каждой секундой становящаяся всё яснее и яснее.
- Эй Кьёка, - он поднял над головой тяжёлую табуретку, на которой сидел. Та раскрыла рот в беззвучном крике и метнулась к нему.
«Твою мать, - подумал Ичиго, - ненавижу чёртовы зеркала»
И швырнул табуретку прямо в своё отражение.
По лицу мазнуло белой тканью, послышался смутно знакомый лязгающий хохот и…
…и будильник зазвенел.

Он говорил непривычно долго и размеренно, будто за временным отсутствием Старика взял на себя обязанности сразу за обе половины его оружия. Кьёка спала – лежала за стеклом одного из окон, сложив руки на груди и мирно улыбаясь, похожая на Белоснежку без гномов. Всякий раз, когда Пустой её видел, он морщился и отворачивался.
- Она просто использовала первые попавшиеся страхи, – сказал Пустой, не глядя на Ичиго.
- Я не боюсь тебя, - ответил тот. Ответил – и понял, что это правда.
- Боялся.
- Да, - Куросаки нахмурился чуть сильнее.
- Этого было достаточно, братец, - Пустой посмотрел на него и ухмыльнулся – Ичиго отметил про себя, что при этом двигается всё его лицо, что появляются ямки и морщины, а глаза пусть серьёзны, но живые и беспокойные.
Этот Пустой был настоящим.
- Чёрт возьми, - Пустой отвернулся и поинтересовался: - Как можно быть таким идиотом? Ты перепутал меня с этим. Я был лучшего мне…
Ичиго сделал шаг вперёд и дёрнул его за руку, разворачивая к себе. Пустой оскалил зубы и вырвал её; ссутулился, подавшись вперёд, и ткнул пальцем в его лицо – Куросаки и так уже чувствовал нарастающий на кожу костяной покров.
- У меня есть только эта маска, - сказал он. – И не смей её больше выкидывать, как тогда.
- Ладно, - ответил Ичиго.
- Ничего не хочешь мне сказать?
- Нет.
- Ну-ну, - Пустой прищурился, ухмыльнулся, и Ичиго стало жарко.
Всё возвращалось на круги своя.