Андрей сближает поколения

Имела сегодня с Па ооочень умную беседу на тему... на тему... А, чёрт, не помню уже. Но беседа была прямо-таки глубоко философская. Что-то о судьбах мира и моей учёбе.
А потом, когда он перестал строить из себя образцового родителя, мы хором распевали песню про апостола Андрея и пескарей (ну ту, Наутилусовскую) и делили последнюю жвачку.
Моменты, в которые Па забывает, что он мой Па, мне хочется продлить навечно

@настроение: спааааать, глупый человеческий детёныш!

@темы: От осинки не родятся апельсинки, Микстура от всех болезней

---

Приходила няня. Ну, моя няня, она меня в школу водила когда-то. Принесла шоколадку.
Няня меня стеснялась. Стеснялась! И держалась в начале так, как будто в чужой дом пришла. Почти силком уговорила её остаться на чай.
Мы разговаривали вроде бы весело и без пауз, но эта неловкость, неестественная, отвратительная, она никуда не делась, не ушла.
Я ведь точно знаю, что няня меня любит, беспокоится обо мне и всё такое. Но она себя вела так, как будто решила, что в тягость мне.
Это не конец света, но мне уже давно так сильно не хотелось плакать от обиды и стыда.

А, да.
Я влюбилась, кажется. Наверное, это классно.

@темы: Ни о чём

---

.

Когда-нибудь я вырасту и стану самым красивым малярийным комаром.
Это будет не скоро.
Так что пока - вот.
Я вдруг поняла, что мне больше всего нравится в девушках. Не волосы, не кожа, не голос. Даже не манера себя держать. Зубы. Крупные передние зубы и непременно - щель между ними. Это выглядит не так жутко, как звучит, правда
Я даже помню, как это началось. Десятая по счёту реклама-не-помню-чего - там была маленькая крепкая блондинка, она лукаво и совсем не по-рекламному улыбалась, а ещё держала в руке сочное, спелое и потрясающе искусственное зелёное яблоко. Это была любовь с первого взгляда
А, кстати. Яблоки. Яблоки и ягоды (красные, крупные, почти резиновые на вид) в чьих-то руках оказывают на меня какое-то уж совсем гипнотическое воздействие.

И пусть тут будет вот эта песенка:

Прослушать или скачать Mylene Farmer Alice бесплатно на Простоплеер

@настроение: расслабленное

@темы: Микстура от всех болезней, бытовые маньяки, Зелёные человечки

---

И вот ещё что.

Получи свой Поздравлятор

запись создана: 10.02.2012 в 14:53

---

Сижу с капельницей в поликлинике. С КАПЕЛЬНИЦЕЙ!!!
Всё нормально, это витамины. Просто это так жутко - что-то постороннее>< Страшно.

---

.

Хочется моб.

Суть такая:
1. Вы отмечаетесь в комментариях.
2. Я рекомендую вам фильм, песню и книгу - из тех, что когда-то положительно вынесли мне мозг.
3. Вы в ответ рекомендуете мне что угодно. Песню, игру, фик, рецепт пирога или оригинальный способ вязки носков - не важно.
М?

@музыка: Exites - Ugly

@настроение: зудит что-то творческое, но пока слабо

@темы: Привет с того света, ПЧ

---

И кстати, это так увлекательно - писать фанфики в майл-агенте на собственный ник. Я серьёзно. Тысяча знаков вся в твоём распоряжении, старайся, качай пальцы, крошка.
Почему, почему, когда я сидела днём за компьютером с нормальной удобненькой клавиатурой - часа три! - выжать удалось один жалкий абзац ни о чём? Почему сейчас, когда я лежу, впившись глазами в экран телефона, всё идёт так легко?
У моего мозга в последнее время вообще никак не стоит на лёгкие пути.
Должна тут ещё быть какая-то мораль, но - пол-второго ночи. Темно.

@темы: Привет с того света, бытовые маньяки, Зелёные человечки

---

Наверное, опозорюсь сейчас, но для меня было новостью, что Айзен - это фамилия.
Я нуб

---

Короче, он почти розовый. Новый дизайн.
Но я давно хотела себе такую вот детскую комнатку.
Что-нибудь нужно с ним делать?
Ценные предложения - в комментарии.

Вопрос: М?

1. Оставь, всё нормально		9	(31.03%)
2. Уютно		16	(55.17%)
3. Чтоэта?		2	(6.9%)
4. Меняй		2	(6.9%)
Всего:		29

---

А тут будут два мини, оставшиеся от моей жалкой попытки побыть драббломаном.
Айзен|Кейго, или даже Айзен/Кейго.


Тема: Сомнение
Название: .
Автор: Murury
Пейринг/персонажи: Айзен/Кейго
Категория: джен.
Рейтинг: G
Жанр: общий.
Дисклеймер: всё Кубо.
Предупреждения: нет.

- …Но так или иначе, выставлять участников тех событий только жертвами не следует. Посудите сами, если…
Голос у преподавателя размеренный, чёткий, как будто у него где-то внутри заданна программа на определённое количество слов в минуту. Он говорит всегда много, красочно - и его слова почти постоянно расходятся с тем, что написано в учебнике. Он этот учебник вообще не велит носить. Препод новенький, Кейго ещё не успел запомнить, как его зовут.
Кейго этот человек… настораживает. Сначала голосом – мягким, глубоким, но почти всегда что-то неприятно дёргающим внутри, не позволяющим расслабиться. Потом – этими своими уроками, которые выглядели так, будто он просто делится воспоминаниями за кружечкой чая.
И ещё что-то - неуловимо знакомое, звенящий изнутри сигнал тревоги, опасность, давай, беги отсюда со всех ног, Кейго.
Но Асано продолжает вставать по утрам в институт, продолжает заучивать конспекты, которые еле успевает строчить на парах или выпрашивать у сокурсников.
Сомнения, сомнения, они преследуют его всю его жизнь. Куда поступить, кем быть, что наврать матери про отсутствие ночью или друзьям, когда остался дома подрочить. Кто он, что он, может вообще латентный Супермен, как Ичиго. Учитель кажется ему совершенно стандартным, привычным звеном этой цепи из вечно подёргивающих нервы существенных, несущественных и просто тупых вопросов.
И ничего, совершенно ничего ужасного не происходит.
До определённого момента.

- Асано-сан, останьтесь, будьте любезны.
Голос настигает его уже у дверей аудитории, чёрт возьми, он опять собирался дольше всех.
Кейго оборачивается.
Учитель сидит, облокотившись на спинку кресла и положив ногу на ногу – и чёрт возьми, он сидит в самой обычной институтской аудитории в самом обычном учительском кресле – как на троне. Кейго цепляется взглядом за какую-то бумажку на столе – там написано «Соуске А.» Препода, кажется, зовут именно так.
Что-то в его лице кажется Кейго неуловимо, тревожно знакомым.
- Конспект покажите.
Кейго проклинает себя – именно сегодня он забил на записи, надеясь на соседа.
Он протягивает этому Соуске А. свою тетрадь, с всего двумя словами – «… …». И ещё там на полях нарисована голая Памела Андерсон, даже подписанна, чтобы никто не перепутал. Соуске А. смотрит сначала в тетрадь, потом в окно, постукивая пальцем по её обложке, потом – Кейго в глаза.
Щурится.
И тогда Асано вспоминает.
Монстра в белом, тяжёлый воздух, давящий снаружи и изнутри лёгких, взгляд – такой же, внимательный и насмешливый, как у задрота со стажем среди юных эльфиечек десятого левела. Орущую на него, на Кейго, Тацки. Оборванного и сурового Ичиго.
А потом Соуске А. ему улыбается.
И у Кейго не остаётся никаких сомнений.


Тема: Пирамида.
Название: .
Автор: Murury
Пейринг/персонажи: Айзен|Кейго
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: психодел
Дисклеймер: не моё.
Предупреждения: укурно.

Кейго снился сон. Дурацкий, абсолютно бессмысленный сон про то, как он карабкается вверх по каменной наклонной стене.
Он не смотрел вверх и по сторонам, но был отчего-то уверен, что эта стена – огромная – занимает весь мир, всю вселенную, и если сейчас разжать пальцы, неизвестно как держащиеся за узкий стык между крошащимися старыми блоками, он будет лететь и лететь вниз, как с горки.
Сначала он потеряет сознание от жары, потом – умрёт от голода и обезвоживания, но его кости будут всё так же, весело бренча и подскакивая, катиться вниз, в бесконечность.
Всё быстрее и быстрее.
Кейго уже не мог припомнить, сколько карабкается. Не знал, продвинулся ли хоть на миллиметр. Кости трещали, как будто он был столетним стариком, и Кейго казалось, что скоро они растянутся и превратятся в желе. Прозрачный, сладкий и неуловимо противный студень, биомассу.
Пот застилал глаза.
Пальцы он ободрал до мяса где-то в самом начале – теперь за ним наверняка оставался красный, идиотский в своей зловещести след. Сил становилось меньше и меньше, как будто чёртова стена тянула их, высасывала душу, как те больные на голову монстры в масках.
Кейго помнил, что спит, помнил отчётливо. Но знал откуда-то, что если сорвётся – всё, крышка.
Во рту пересохло.
Ему бы воды. Стакан, или маленькую чашечку для кофе, или хотя бы крышку от бутылки.
Весь мир и подборку Хастлера за один глоток.
- Хорошая погода сегодня, не правда ли?
Кейго медленно повернул голову.
И чуть не сорвался. Соуске А. вежливо улыбнулся и отсалютовал стаканом.
Стаканом с водой. С чистой, прозрачной, желанной, как сиськи Анжелины Джоли, водой.
Стоял Соуске А. прямо в воздухе. Кейго подумал «Сон мой, а летает почему-то он». Мысль отдавала тоской и тошнотой.
- Вашу мать, - тоскливо отозвался Асано. – Это точно… - закашлялся, - какой-то неправильный кошмар.
Собственный голос показался ему хриплым и зловещим, как шипение масла на сковородке. Он подтянулся, загнал ногу в узкую щель на стыке, вцепился ободранными пальцами в край следующего блока. Чёрт, у него скоро заражение крови будет, наверное. Кейго почти представляет, как это будет: вместо жары – жгучий, мучительный холод, ледяное пламя в крови, в голове.
И всё равно надо будет карабкаться.
- Кошмар как кошмар, - заявил монстр. – Но причём тут пирамида?
«Какая ещё пирамида», - хотел было спросить Кейго.
Внимательнее вгляделся в стену, по которой карабкался.
Поднял взгляд, впервые за всю сжатую вечность, которую провёл в этом месте.
Вершина была совсем близко, в каких-то паре метров, обшарпанная, обломанная.
- Ну же, давай, латентный супермен, - Соуске А. отпил из своего стакана, – ещё немного.
Для полноты картины ему не хватало разве что попкорна.
Кейго подтянулся снова, шаркнув ногой по шершавой поверхности блока, закричал – гортанно, зло. Кажется, стесал ещё один ноготь.
Вершина стала немного ближе.
Кейго вдруг вспомнил, что монстра зовут «Айзен». Точно, Ичиго его так назвал тогда, на развалинах города.
В глазах потемнело.
А потом его голову запрокинули за волосы, по зубам стукнуло стекло – и вода, отвратительно-тёплая, прекрасная, как рассвет. Сначала он едва не захлебнулся – подумал, вот было бы смешно. Захлебнуться водой в пустыне, почти на вершине одной из пирамид.
Стакан полетел куда-то вниз, в бездну.
Вершину Кейго обнял, как родную.
Всё.
Добрался.
Айзен, стоящий в воздухе напротив, покачал головой.
- А ведь это всего лишь Микерин. Слабо.
- Сам бы попробовал, - огрызнулся Кейго.
Страха не было – выгорел, сдох от жажды и лихорадки под палящим солнцем.
Прямо у него перед носом было размашисто выцарапанно: "Здесь был Ичиго".
Кейго знал, что когда проснётся – в институт точно не пойдёт.

@темы: Фанфики

---

Мозг негодует

Мне. Всё. Ещё. Нельзя. Есть. Сладкое.
Ещё двадцать один день.
И мне плохо. Не одномоментно, как когда режешь палец или вечер маешься с температурой - это растянутая во времени монотонная зудящая потребность, и позволенная раз в неделю ложечка мёда, который я никогда не любила, совсем не спасает. Только хуже. Я чувствую себя хреновой эндорфиновой наркоманкой.
Я пытаюсь вспоминать о несчастных африканцах, которые умирают от голода, о бедных советских детях, которые видели конфеты только по праздникам, о хреновой Англии, в конце концов, но это так невероятно далеко от меня. Примерно как проблема глобального потепления.
Смешно? А вы когда-нибудь выковыривали украдкой малюсенькие цукаты из подаренного хитрого чая - просто потому, что сладкого в дом смиренно не носите, а вам нужно?
Я безвольный маленький наркоман, и мне даже немного стыдно.
Это ни черта не весело.



А теперь, когда я выговорилась, хочу выразить отношение к ситуации песней:


Ах да. Я сегодня выспалась. Божественные двенадцать часов здорового непрерывного сна

@музыка: Marilyn Manson - Arma-Goddamn-Motherfuckin-Geddon

@настроение:

@темы: бытовые маньяки, Зелёные человечки, Ни о чём

---

Есть такая аксиома в геометрии: "между двумя точками можно провести только одну прямую".
Это ложь.
Верьте человеку, который четыре ночи подряд не отлипал от чертежей

@темы: бытовые маньяки, Зелёные человечки, Ни о чём

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Откопайте меня

Честно говоря, у меня ощущение, что гранитом науки меня завалили. А потом попрыгали сверху. Я просыпаюсь, учусь-учусь-учусь и ложусь спать
Дальше - хуже.
Немного утешает то, я что всё-таки ухитряюсь ловить с этого какой-то кайф.
Чертежи, формулы, чертежи, формулы, чертежи, формулы. Еда А потом опять чертежи и формулы.
Гранит уже скрипит на зубах, но надо продолжать прогрызать путь

@музыка: Swans - Amnesia

@темы: бытовые маньяки

---

Me and Mr. Wolf

А, чёрт возьми, оно такое... романтичное?
Смотреть осторожно, кровища и вообще на любителя

17.01.2012 в 12:49

Пишет  Gakuseicheg:

@темы: Микстура от всех болезней, Разные разности

---

Новая Бличе-глава.

Нет, я не совсем сноб и разделяю всеобщую радость по поводу появления Хирако и вообще вайзардов. Но Хирако особенно
Но что, простите? Капитаны? Опять?
И это после всех "я ненавижу шинигами", "вы нам не союзники" и прочего? Нет-нет, такое мне совсем не нравится.
Дело, конечно, ещё и в том, что мне хотелось галстуков и ярких рубашек что они все как-то почти не ассоциируются с Готей-13, но.
Кааак? Как им могло прийти в голову туда возвратиться, после фактического осуждения на смерть? Как их могли туда позвать, учитывая абсолютное неприятие организацией всего, связанного с Пустыми? Я всё ещё уверенна, что вся эта кутерьма с "Готей изменился" полная фигня.
Я тут никого не осуждаю, если что, просто удивляюсь банальному отсутствию инстинкта самосохранения и у тех, и других.
Ичиго был прекрасен - наглый, самоуверенный и такой взрослый.
И ещё. Мне нравился Гинджо. Очень. Даже несмотря на то, что Кубо под конец сделал его безмозглым.

@музыка: Potentia Anemi - Gaudete

@настроение: какое-такое настроение?

---

Ииии третья!)

Название: Тихий вечер
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Рейтинг: G
Персонажи: Урахара, Ичиго, Джинта и Уруру
Саммари: Урахара рассказывает Ичиго странные истории, Джинта и Уруру ходят мимо.
Жанр: общий
Предупреждения: оно может оскорбить ваши релегиозные чувства.


Урахара позвонил вечером – как раз тогда, когда он собирался уже плюнуть на уроки и завалиться спать.
Спать-спать-спать, в последнее время это превратилось для него в высшее счастье, в лучшую награду.
Иногда он даже скучал по времени, когда остался без сил – то время было похоже на один длинный мутный сон без сновидений.
Бездействие.
Оправданное.
Голос у Киске был совершенно обычный – спокойный, звенящий насмешкой где-то на грани слышимости.
Он сказал:
- Срочно, Куросаки-сан.
И бросил трубку.

Когда Ичиго явился – заснеженный, пышущий морозом и злостью, – Киске его уже ждал.
С веером и с чаем, по обыкновению развалившись на возвышении в углу.
- Здравствуйте, Куросаки-сан, - кивнул он.
Ичиго спросил:
- Зачем звали?
Где-то в недрах дома слышались тяжёлые шаги Тессая, крики - Джинта о чём-то спорил с Уруру. Лампа всё время мигала, будто была на последнем издыхании.
- Сядьте, - Урахара улыбнулся и сделал широкий жест.
Следующие минут пять они пили чай – и спокойствие, нарочитая безмятежность этого действа едва не заставили Куросаки сорваться – но Киске успел раньше.
- Во что вы верите, Куросаки-сан? – спросил он негромко, заглядывая в свою чашку так, будто надеялся узреть там высшую истину.
- В себя, - Ичиго не задумался ни на секунду, - в друзей. А что?
- И атеист, наверное? – Урахара улыбался.
- Если бы я верил, что каждый встречный таракан является моим далёким предком, я был бы полным идиотом.
- Буддизм?
- Не смешно.
- Очень хорошо, - Киске явно веселился, но Ичиго не мог понять, отчего. Тот продолжил допрос: – Христианство?
На этот раз Ичиго презрительно скривился.
- Секта для восторженных умалишённых.
Урахара помолчал пару мгновений - и засмеялся. Ичиго этот смех не понравился. Хотя бы потому, что Киске на его памяти не смеялся вообще ни разу – только ехидно улыбался в свой веер.
- А вы в этом вопросе просто патологический японец, - сказал он, - хоть что-то в вас есть патологическое.
- Урахара-сан, - раздражённо начал Ичиго. Он хотел спать, у него дико болела голова, а веселящийся и задающий дурацкие вопросы Киске неимоверно раздражал, - вы это всё к чему?
Урахара перестал смеяться, выпрямился. Подлил себе и гостю чая, с удовольствием вдохнул аромат из своей пиалы, посмотрел с пару секунд в сторону, будто собираясь с мыслями.
Колокольчики на двери немелодично зазвенели – Ичиго подумал про себя: «Сквозняк». Изучающе посмотрел на Киске.
- Видите ли, - начал он, - что бы вы ни говорили... хотя мы ещё дойдём до этого. Хотите, я расскажу вам сказку?
- И для этого вы вытащили меня к себе почти посреди ночи.
- Именно для этого! – Урахара отхлебнул из чашки. - Слушайте.
У Ичиго было гадкое ощущение, что его опять пытаются во что-то втянуть. И это вовсе не радовало.

Это было давно.

- Кто бы сомневался.
- Слушайте.

Вам не будет интересно, где я родился и как рос.
Главное – по достижении определённого возраста я оказался на службе тайной канцелярии тогда ещё великой Римской Империи – и не могу сказать, что моя служба была плоха.
Я хотел бы рассказать о последнем задании, которое я получил. Оно исходило, между прочим, от прокуратора Пилата – если вы слышали о таком.
Знаете ли, христианство – религия не для умалишённых. Она – для рабов, и в то время в поле зрения Рима удачно попал один проповедник с точно той концепцией, какая требовалась римлянам для наименьшего сопротивления народа власти.
Я стал последним из наиболее приближенных к нему.
И мы начали строить миф – великий миф, который, между прочим, жив до сих пор.

- Я вообще ничего не понимаю, - Ичиго нахмурился и отставил чашку в сторону.
В доме наступила ирреальная тишина - не было слышно даже привычного скрипа старых досок или далёкого воя сигнализаций.
Шёл снег, тяжёлый и душный – в окно ничего не получалось разглядеть.
- А вам пока и не надо, - Урахара качнул веером, - его звали Иисус Назаретянин.

Неприятностей было, конечно, немало.
Но самым худшим было то, что порой чудеса и вправду случались. Я не представлял себе, чем это объяснить. Не то что тайной страже – самому себе. Я до сих пор не знаю, может ли он и вправду ходить по воде. Знаете, ведь если испускать реяцу определённым образом… о чём это я?
Тем не менее, большинство чудес и откровений были подстроены римлянами.
А потом руководство задумало этот знаменательный ход, воскрешение. Полагаю, если бы не эта идея и её почти удачное воплощение в жизнь, христианство так и осталось бы мало распостранённой сектой для восторженных умалишённых, как вы изволили выразиться.
Планировалось подстроить всё таким образом, что на казнь Иисуса отправит Рим, но вина при этом ляжет на Синедрион – многие и сейчас не любят евреев, верно?
А вот с воскрешением начались сплошные загадки.
К счастью, для меня они разрешились вскоре после моей первой смерти.
И знаете что?
Бог есть.
Я видел.

Ичиго не смог ничего ответить - Урахара выглядел слишком разумным, слишком трезвым и слишком серьёзным для того, чтобы не верить ему.
Ему казалось, что мысли в голове стали квадратными и тяжёлыми, и если он попробует вслушаться хоть в одну из них, у него лопнет голова.
- Ладно, - сказал Ичиго, - хорошо.
Послышался громкий топот.
Седзи распахнулись, и в магазин из внутренних комнат влетел Джинта – рука Тессая высунулась из-за створок, махнула Урахаре и исчезла.
- Почему я всегда должен в магазин ходить? - Джинта сразу же начал с раздражённого бурчания, - вот пусть этот лохматый и таскается.
- Адам, - негромко одёрнул Урахара. В его голосе была слышна усталость и мягкое, едва заметное предостережение. Оно было похоже на деликатный скрежет посиневших, растрескавшихся ногтей о стекло окна - ногтей одноклассника, убитого прошлым летом.
С Джинты мигом слетел весь запал. Он молча кивнул и выскочил на улицу, забыв шарф на полке.
Киске покачал головой.
- Адам? – спросил Ичиго без всякого выражения.
Он уже устал удивляться. Всё происходящее постепенно приобретало оттенок обыденности, нормальности. Так было и с Пустыми: сначала ему снились кошмары и мерещились монстры за каждым углом, а потом он охотился по утрам, не успев ещё выплюнуть зубную щётку.
- Да, - ответил Урахара немного рассеянно. – Пошёл добывать пропитание своей женщине. Да и нам заодно, - он потянулся, - ещё чаю?
- Нет уж, спасибо, - сказал Ичиго, - валяйте, продолжайте. Я готов.

Тогда я наивно полагал, будто он не знает, кто я и что делаю среди его «учеников».
Я рассказал ему о плане подмены.
И пока его судил Священный Суд, пока он был у Пилата, я ни о чём не беспокоился. Я сделал своё дело – с распространением христианства сопротивление римским завоеваниям должно было стать минимальным, движение иудаистских фанатиков постепенно зачахло бы и исчезло. Множество людей, которое непременно погибло бы при ином раскладе, получало шанс прожить, пусть и не сладкую, но - жизнь.
А потом выяснилось, что он отказался от замены.
И это был полный, полнейший и жесточайший провал.
Меня устранили. Собирались устроить спектакль с подставным актёром, а я был одним из немногих, кто мог уличить их.
Из-за тоски, уныния, злости на самого себя я почти сразу превратился в Пустого. И следующие три дня я помню слишком слабо, чтобы рассказывать об этом.
Три дня до Воскресения, как это событие было названо в Библии.
То тело, что выкрали из гробницы, я нашёл в подземельях второго отряда спустя более тысячи семисот лет. Между прочим, именно оно позже натолкнуло меня на мысль о создании гигаев.
А Иисус явился людям в настоящем обличии. Именно он тогда отбелил меня.
Он не был Богом, конечно. Только правой рукой.
Правой рукой Короля.

- Ну а я остался тем же, кем и был – агентом, осведомителем, если хотите, - Киске посмотрел на часы, висящие на стене, - разве что в несколько ином качестве.
Он сделал большой глоток из чашки, проглотил круглую красную конфету, чем-то похожую на гиконган, и продолжил самым обыкновенным тоном:
- Так вот, к чему это я всё.
- Да, я тоже хочу это знать.
- Не паясничайте. Засиделись вы в отпуске, Куросаки-сан.
- Что?
- Руководство планирует второе пришествие, - ответил Киске невозмутимо. – Будьте готовы.
И тут Урахара – Ичиго даже про себя не мог заставить себя назвать его по настоящему имени – впервые за вечер посмотрел ему в глаза.
Ичиго стало жутко.
Глаза Пустого были бездной – бездной голода, ярости и дикой, фанатичной преданности. Глаза Айзена – бездной, ужасающей в своей пустоте.
В глазах у Киске была безграничная высота, как будто Ичиго заглянул в омут и увидел там небеса, больные, изодранные в клочья долгом и тяжестью, как будто крест Урахары был не легче, чем у Иисуса.
И ещё – наркотическую лёгкость, как будто Киске был Сизифом, знающим – вот, вот этот подъём – последний.
Возражения застряли у Ичиго в горле.
Урахара сказал, медленно роняя слова:
- Боюсь, у вас нет выбора. Как, впрочем, и у меня.
Уруру – Ева! – гладила Ичиго по голове, перебирая рыжие пряди. Сейчас она - маленькая, нескладная, пугливая – будто бы впервые была настоящей, и так при этом походила на мать, что было…
…хорошо.
Хлопнула дверь, на мгновение впустив внутрь поток свежего, холодного воздуха.
Адам с порога начал рассказывать что-то своё, сейчас неважное, Иуда улыбался ему, до того печально и светло, что хоть сейчас пиши икону, а мать всего человечества доделывала уроки в шаге от него.
- Надеюсь, - Ичиго кашлянул, - надеюсь, я не должен начинать вот прямо сейчас?
- Конечно, нет! – Урахара посмотрел на часы, - Допейте чай. Для начала.

---

Вторая :facepalm3:

Название: Изо дня в день
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Хирако/Ичиго или даже наоборот
Саммари: Хирако присматривает за Ичиго.
Жанр: ангст


«И нафига?» – подумал Хирако.
Он был без гигая – патлы жутко мешались с непривычки, не хватало знакомого металлического привкуса пирсинга. Это всё были мелочи, но они будто бы лишали поддержки, костылей, которые Шинджи почти перестал замечать.
Ичиго разглядывал потолок, развалившись на неубранной кровати в уличной одежде. На щеке у него был грязный белый пластырь, костяшки на левой руке – сбиты.
Да и вообще выглядел Куросаки хреново.
Не больным – обессилевшим. Потухшим. Подтухшим, как лежалый распухший труп.
Не то чтобы Шинджи соскучился.
Не то чтобы забыл что-то и явился забрать спустя столько времени.
Просто стукнула в голову дурацкая блажь – зайти, проверить.
И некому было остановить.
Хирако шагнул к столу, нахмурившись. Перелистнул наугад пару листков в оставленной тетради – по физике, кажется, – полюбовался на рожу Холлоу на полях, на жирное красное «D» под последним домашним заданием.
Ичиго заворочался где-то у него за спиной и велел хрипло:
- Рукия, уйди.
Хирако обернулся – Куросаки слепо и зло смотрел куда-то мимо него.
«Ого?» – подумал Шинджи.
Шагнул в сторону.
Ичиго дёрнул головой, но всё равно смотрел немного левее и ниже. Потом выдохнул, отвернулся, опустив плечи. Как будто эта вспышка отняла у него последние силы. Повторил:
- Уйди, – без выражения.
Как-то… потерянно, что ли?
Шинджи на пробу кинул в него чем-то и почувствовал себя злобным полтергейстом.
Удостоверение своё Ичиго поймал – уже мог его видеть.
Кто бы сомневался.
Перед тем, как спрыгнуть в гостеприимно распахнутое окошко, в ночь, в духоту, Хирако громко сказал:
- Долбоёб.
Кажется, Ичиго вздрогнул – он точно услышал.
Где-то далеко завыла сирена.

Хирако затолкал в меч столько реяцу, что потом с неделю убедительно изображал стенающий труп, развалившись на диване.
Утешало только то, что таким идиотом он был не один.

А потом Шинджи снова пошёл в школу.
Урахара просил присмотреть за Ичиго как «имеющего опыт». Чёртов Урахара и чёртов долг перед ним по гроб жизни.
Ичиго об этом знал, Шинджи знал, что Ичиго знает, Урахара о них обоих знал вообще всё, что только можно знать – вплоть до набора генов ДНК.
Не то чтобы Ичиго был этому рад. Не то чтобы жаждал увидеть Хирако и со слезами кинуться ему на шею, вопя: «Друг!..»
Он был всё такой же – хмурый, рыжий, раздражительный и скрипящий на зубах патологической ответственностью за всех и вся.
Но зато Куросаки больше не был похож на мертвеца.
Место справа от него до сих пор пустовало.

В столовке травили всё той же дрянью, что и год назад.
- А как ты умер? – спрашивал Ичиго.
В его глазах было любопытство – и ещё что-то. Тот странноватый, горячий драйв, который каждый раз оказывался сюрпризом, потому что Куросаки обычно предпочитал хмуриться. Он смотрел на Шинджи так, будто был юным Джоном Коннором, а тот – чёртовым Терминатором.
Это смутно раздражало.
Особенно потому, что Шинджи не мог понять, когда и почему это началось.
Он протянул руку и сграбастал с подноса Ичиго последний бутерброд – за секунду до того, как тот схватил Хирако за руку.
- Жил, жил и умер, – фыркнул Шинджи, предупреждая возмущённый окрик. – Как все.
Ичиго всегда рубился напролом и запросто мог спросить что-нибудь вроде «А ты правда Айзена малышом звал?». В последнее время он вообще задавал много вопросов.
На этот раз Хирако отбрыкался душераздирающей историей о летающих кирпичах. Ичиго, конечно, не поверил, но отстал.
На некоторое время.
Отвернулся, как будто и не обиженно, а так.
Шинджи выругался про себя, закинул сумку на плечо, хлопнул проходившего мимо Мизуиро по плечу, шлёпнул Чизуру – и рванул на историю.
До звонка было минут десять, не меньше.
Ему больше нечего было тут делать. Ичиго тянулся к нему, именно к нему почему-то, но Шинджи вовсе не хотел быть Терминатором.
Не хотел хотеть.

- И долго ты будешь вокруг него круги нарезать? Привет, кстати.
Она развалилась в кресле прямо напротив него – серое платье, ёжик чёрных волос на голове и здоровенные очки с синими стёклами.
Временами Саканаде напоминала здоровенную наглую стрекозу.
- Да пошла ты, – буркнул Хирако, – чёртова железка. И не я нарезаю.
- На себя давно в зеркало смотрел? – ехидно поинтересовалась Саканаде. – Что ж ты такой феерический идиот-то, хозяин? Вроде уже далеко за двести пятьдесят, а ведёшь себя, как мальчишка. Ретардация?
- Заткнитесь уже, – тоскливо проскрипел Холлоу-Хирако. – Поспать дайте.
- Не наглей, – Саканаде швырнула в него бокал, не глядя, – я тут главная.
- Вообще-то, я, – хмуро напомнил Хирако.
- Пошёл ты, – это ему сказали уже хором.
Холлоу отхлебнул воды из пластиковой бутылки, скривился. На бутылке было написано: «CocaCola!!!» – но вода внутри все равно оставалась водой. Через секунду подделка полетела вверх, в шумящий, яркий и безумно далёкий город.
- А вообще, – скрипнул Холлоу, – она права.
Из-за длинных чёрных патл он казался огромной сонной кляксой, развалившейся прямо в воздухе.
- Тебя забыл спросить.
- А мог бы и почаще.
- Что?
- Спрашивать, – Саканаде ответила за Холлоу, а тот смотрел – приоткрыв один глаз, как будто лениво. – Хотя бы самого себя.
Холлоу молчал, слишком громко и навязчиво для того, чтобы не раздражать.

- Мой Холлоу – психопат и нытик, мой зампакто – стрёмная ехидная баба, – сказал Хирако. – Жизнь прекрасна.
Он не собирался жаловаться, а уж тем более – этому рыжему, но он как-то сам собой подвернулся под руку и отвратное настроение.
Ичиго фыркнул и задумчиво почесал в затылке.
- Знаешь, – сказал он, – если бы мой Холлоу был нытиком, я бы повесился, наверное. А так ничего.
- М, – Хирако смотрел вверх и в сторону.
- Ага. Только нотации читает, – Ичиго внимательно разглядывал траву под ногами.
- В смысле?
- Хочет, чтобы я взял нож и отправился убивать, – Ичиго фыркнул.
Он будто травил забавный анекдот, и – Шинджи вдруг ясно это осознал – для него это и было чем-то вроде шутки. Он помнил время, когда Куросаки отчаянно трясся, что Холлоу вылезет из него, как бабочка из куколки, и устроит всем родным и близким весёлую кровавую баню.
Хирако помнил время – сто лет назад – когда боялся того же.
Теперь он только усмехнулся и сказал:
- Бывает.

Шинджи не помнил, под каким предлогом Куросаки затащил его на этот старый пыльный чердак. Кажется, просто выдернул ночью из постели и потащил за собой.
Хирако знал, зачем.
К этому всё шло.
- Ты старый тупой придурок, – сказал Ичиго тихо, едва ли не угрожающе, – только попробуй струсить, понял?
И навис сверху, прижал – тяжёлый, горячий и отвратительно неудобный.
«Твою мать», – подумал Хирако.
Хотелось ощериться, оттолкнуть, приструнить…
А ещё просто хотелось. До ломоты во всём теле, давно, как будто его под завязку накачали какой-нибудь опасной дрянью, выворачивающей наизнанку все представления о том, что можно, а что – нельзя.
Ичиго смотрел Хирако в глаза - серьёзно, строго и немного отчаянно. Сейчас он мог бы не задумываясь шагнуть прямо в Ад.
И Шинджи прыгнул бы следом вниз головой.
От этой мысли, мелькнувшего абсолютного знания, у Хирако в животе будто поселилось щекочущее ощущение свободного полёта, стало легко, так легко, как не было никогда прежде.
Он качнул головой и растянул губы в широкой, обдолбанной улыбке.
- Окей, Куросаки, – сказал, – сам не сбеги.
В голове послышался отчётливый звон, будто кто-то чокнулся высокими стеклянными стаканами.
Никаких лет, никаких забот, никаких мыслей. Сейчас это можно было себе позволить – и Хирако позволял впрок, потому что казалось, что всё кончится, рассыплется трухой и колючими хлопьями ржавчины, так и не начавшись.
Ичиго спешил.
Спешил так, как будто через минуту наступит апокалипсис, как будто он наступит, если они ничего не сделают. Распутывал узел галстука, задевая кожу горячими пальцами, целовал, пока Шинджи лапал его за задницу и оглаживал спину, запустив ладони под косоде.
Ичиго не старался обласкать или расслабить, не пытался быть нежным или осторожным. У него давно ко всем чертям сбилось дыхание, и потому Шинджи тянул его на себя, настойчиво, потому цеплялся за его плечи и потому терпел чужие пальцы, больно тянущие за отросшие волосы на затылке.
И ещё – Ичиго смотрел. Смотрел, как утопающий на солнце за толщей воды, и Хирако чувствовал, знал, что впился ему в лицо тем же взглядом.
Куросаки привстал, подцепил и снял чужие разноцветные кеды, погладил щиколотку. Глянул вопросительно – не передумал, старый дурак?
Шинджи криво усмехнулся и кивнул.
Ичиго фыркнул и дёрнул ремень на его брюках, потянул их вниз вместе с бельём. Хирако привстал, опираясь на локти – потянулся к мальчишке, обхватил за шею и поцеловал, жадно, с удовольствием – а тот наконец обхватил его член ладонью. Хирако беззвучно охнул и подался вперёд, прижавшись крепче. Сам торопливо пробежал пальцами по рыжей дорожке на чужом животе, нырнув ладонью за пояс, сжал торчащий и подрагивающий член в кулаке. Двинул рукой – быстро и грубо, зарылся носом Ичиго в волосы, щекоча ухо дыханием, пробуя языком.
Это всё был чистый, чистейший кайф.
Прерывающееся дыхание и чужая ладонь, неумелая, то и дело сбивающаяся с ритма, кружили Шинджи голову похлеще самой забористой травки, отключали мозги надёжнее самой крепкой выпивки.
Ичиго кончил первым – охнул, дёрнувшись, тяжело опёрся ладонью о пол. Дыхания Шинджи ему перевести не дал – нетерпеливо оскалился, положил руку поверх его ладони на своём члене и через несколько секунд хрипло и коротко взвыл, выворачивая бёдра.
Куросаки свалился рядом, на пропылённый матрас.
- Чёрт, – сказал.
Сказал тихо, едва ли не восторженно, будто боялся спугнуть что-то неуловимое. Растянул губы в улыбке – такой же, какой улыбнулся, когда валялся обессиленный после битвы со своим Холлоу среди осыпающихся обломков собственной брони.
Хирако было уже давно за триста пятьдесят, и он был уверен, что ничего путного из всего этого не выйдет.
Но Куросаки валялся рядом, апокалипсиса прогноз погоды на завтра не обещал – так почему бы не попробовать?..

@темы: Фанфики

---

Эгегей, первая ласточка с зомби-феста!)

Название: В глубине
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Ичиго/Хичиго
Саммари: Ичиго ищет Пустого. И находит.
Жанр: психодел, дарк
Предупреждения: лоботомия и dark!Ичиго, похоже.

Сначала Ичиго показалось, что это платье – странное, сползшее с одного плеча мешковатое застиранное платье с широкими полосками на груди. Пустой ухмыльнулся молча, приветствуя, и чуть не свалился со стула к чёртовой матери.
Не полоски, понял Ичиго.
Ремни.
И не платье, а смирительная рубашка, казавшаяся стянутым этими ремнями мешком. Ичиго понял, почему Пустой горбится: не очень-то выпрямишься, когда руки заломлены и скручены за спиной.
Не сказать, что Ичиго не был согласен с необходимостью таких мер. Но всё-таки ему не улыбалось искать мудака, который ухитрился скрутить его вторую (не лучшую) половину.
- Что за чёрт? - поинтересовался он слегка озадаченно.
Пустой хихикнул и сверкнул внимательным жёлтым глазом из-под спутавшихся волос, паклей свисавших до самого пола. Он походил на злобную старуху из фильмов ужасов – седой, худой и ёбнутый на всю голову.
Пустой повёл левым, голым, плечом и ответил скрипуче:
- Давай, скажи ещё, что не нравится.
- Да почему не нравится, - Ичиго фыркнул, - тебе в самый раз. Эй, оно же не снимается, да?
В его голосе явно прозвучала надежда.
- Снимается, - Пустой потёрся щекой о своё плечо, зевнул, - но пока оставь.
Взгляд, который он бросил на Ичиго, был ленивым, сонным и абсолютно для него не типичным.
Пустой выглядел чересчур довольным для существа, которому скрутили руки за спиной.
Ичиго чувствовал себя странно: белая комната, белый монстр в серой смирительной рубашке, и он сам – сплошное чёрное пятно.
- Композиционный центр, - поправил монстр назидательно, - да ладно, тебе ведь не впервой.
Ичиго точно не говорил ничего вслух, но Пустому было на это плевать. Он опустил голову и закрыл глаза – будто собрался подремать прямо на своей табуретке.
- Что… мы тут делаем? – спросил Ичиго, помолчав.
- Не знаю, как ты, а я – жду операции, - он даже не поднял головы.
- Какой ещё…
Пустой молча кивнул в сторону. Ичиго готов был поклясться, что только что там ничего не было - но теперь на стене криво висел лист бумаги с какой-то таблицей, а в углу стояла койка, узкая, неудобная даже на вид. Ичиго подошёл ближе. Лист был сплошь исписан названиями операций и датами, но на месте фамилий стояли прочерки. Кроме последней строки:
«Куросаки - лоботомия - …»
Даты не было.
- Что за чушь? – Ичиго пытался выглядеть спокойным.
От происходящего повеяло опасным, тревожащим душком – и Пустой почуял напряжение Ичиго. Широко оскалился.
Поднялся на ноги, ссутулился и неторопливо подошёл к Ичиго, шлёпая по полу босыми ногами. Качнул головой и сообщил:
- Это обо мне.
- Отлично, - сказал Ичиго, - и кто хирург?
- Ты, кто же ещё?
Пустой разглядывал его с птичьим любопытством, широко раскрыв глаза и замерев на месте. Будто проверял что-то для себя.
- Так, - сказал Ичиго, поднял руки, - так. Знаешь, я думаю, ты справишься и без меня. А мне пора.
Он развернулся, собираясь уходить. Он уже почти почувствовал собственное тело, лежащее на кровати, когда что-то резко дёрнуло его назад, вниз, в вышину, вглубь.
- Я хочу, - шепнул Пустой.
Дребезжаще-жарко, с придыханием, как будто просил его трахнуть.
Он прижал Ичиго к стене, навалившись грудью, смотрел в глаза – у него было болезненное, искажённое и обкуренное выражение лица. Прижался грудью, ткнулся лбом в плечо, тягуче проскрипел в шею:
- Эй, Ичиго. Разве я часто прошу о чём-нибудь? Это очень просто.
Пустой поднял голову - взгляд у него был бегающий, лихорадочный.
«Чёрт», - подумал Ичиго.
Если Пустой так хотел стать овощем и не приносить больше проблем, Ичиго вполне мог обеспечить ему эту возможность.
- Хорошо, - Ичиго мотнул головой и выдохнул, - как хочешь, твоё дело.
Пустой отошёл, сел обратно на табуретку спиной к нему. Почему-то его руки уже не были связаны, ремни куда-то исчезли, и длинные рукава болтались до самого пола.
- Убери это, - сказал Пустой и тряхнул волосами, - будет мешать.
Ичиго почувствовал что-то – ножницы – в правой руке.
- Тогда не вертись, - велел.
Пустой замер, пугающе послушно. Скосил хитроватый, надтреснуто-возбуждённый взгляд.
Ичиго примерился, перехватил ножницы поудобнее и сгрёб ладонью мягкие, неприятно влажные, как подгнившее тряпьё, патлы. Накрутил на кулак, остановившись у чужого затылка, оттянул голову Пустого назад - и щёлкнул ножницами, отхватывая почти под корень.
Они, ножницы, были чёрные. Не полностью – по кромке левого лезвия шла красная полоса.
На койку Пустой улёгся сам. Ичиго готов был поспорить, что за такого послушного больного все психиатры мира не постеснялись бы сойтись врукопашную.
Вместо ножниц в руке Ичиго оказался нож – тонкий, длинный. Кажется, для колки льда.
- Наслаждайся, - сказал Пустой.
Его голос царапал проржавленной, глубокой и нездоровой нежностью, и, стоило Ичиго подойти и наклониться над ним, как чужие пальцы запутались у него в волосах, поглаживая, задевая кожу короткими обгрызенными ногтями. Ичиго никак не мог отделаться от ощущения, что у него на голове завелась стая опасных и беспокойных полостных червей.
- Не тяни, - шепнул Пустой.
- Не дёргайся, - бросил Ичиго.
Он хотел закончить, разделаться со всем этим побыстрее, проснуться и решить, что ему снился кошмар.
Ичиго наклонился, вжал чужой затылок в койку, обхватив ладонью белое лицо. Приставил острие ножа чуть выше уголка чужого глаза и надавил реяцу изо всех сил: у него не было молотка.
Пустой задушенно вскрикнул, выгнулся – и, чёрт возьми, не от боли.
Пока Ичиго продвигал нож в его голову, он выл на одной ноте, распахнув глаза. По пальцам Ичиго текла не кровь - чёрная, жирная густая дрянь. Будто нефть. Он повернул нож по кругу, чувствуя, как под лезвием поддаётся что-то – вначале твёрдое, но затем упругое, мягкое.
Пустой замер, широко открыв рот и вцепившись руками в края койки.
Ичиго пустил по ножу рейацу, выжигая, уничтожая лишнюю плоть в чужой голове. Потом отпустил голову Пустого и отшвырнул в сторону чёртов кусок металла.
Сделал шаг к стене и в изнеможении сполз по ней – нырнул на несколько минут (часов?) в тёмное, вязкое забытье.

Пустой лежал и улыбался – безоблачно, молча, пугающе счастливо. Грудь под грубой тканью рубашки поднималась и опускалась, мерно, сильно, как меха в кузнице.
Ичиго подошёл к нему и присел – Пустой следил за ним, продолжая улыбаться. Куросаки подумал, что лоботомия не такая уж и плохая штука.
- Ну? – спросил Ичиго устало.
Пустой улыбнулся шире и прикрыл глаза. Потянулся, почему-то согнув колени и пальцы на ногах, вытянул руки – рубашка задралась, показав крепкие белые бёдра. Ичиго вздохнул, потянулся одёрнуть подол.
Пустой ухватил его за руку, резко, с силой, подскочил на койке и дёрнул Ичиго на себя.
- Сюрприз, - сказал.
Смех ввинтился, вкрутился в уши, будто кое-кто поработал ручной дрелью. Ичиго отшатнулся.
Пустой не успокаивался. Это чем-то напомнило их первое знакомство – сплошная неконтролируемая кровожадная истерика (Пустой бил кулаком по койке). Выпуклая неявь, он сам, его инстинкты (у него что, голос сел?) – и, вашу мать, это – тоже он?!
Пустой заткнулся резко, будто выключили.
- Всё, - сказал он.
- Что – всё? – Ичиго замер, настороженно наблюдая за ним.
Пустой сел, помотал головой и поморщился: у него под глазами теперь были огромные фиолетовые синяки, будто похожие на маску недоделанного супергероя. Поднял голову.
- Пора.
- Чего…
- Позволь мне, ну?
- Позволить что?
- Быть с тобой, - сказал Пустой, - быть тобой. Теперь можно.
И Ичиго почувствовал это. Чужое желание.
Сорватьплотьпереломатькостиоголитьнервы
Чистейший. Кровожадный. Инстинкт.
Нет, лоботомия ни черта Пустому не помогла.
И Ичиго почувствовал его желание как своё.
Его толкнули и опрокинули на спину – на пол. Кто-то уселся сверху к нему на колени, дёрнул полы косоде в стороны.
Ичиго был не против. Как будто в голове поселилась та же самая чёрная жижа, что и у Пустого, и дурманила, пожирала его мысли, его рассудок, его самого.
- Ты станешь, - быстро заговорил Пустой, - станешь лучше. Честнее, - Ичиго задрал на нём рубашку, обхватил за талию, жадно оглаживая бок второй рукой. - Освободишься. Я выжгу всю твою чёртову ложь изнут…
Пустой прервался и застонал – точно так же, как когда Ичиго ковырялся в его мозгах. Качнул бёдрами навстречу чужой ладони, обхватившей член, сгорбился, жадно поцеловал, широко открыв рот.
- Замолчи, - шепнул Ичиго, - хватит нести чушь.
Перевернулся, подминая Пустого под себя. Тот только обхватил его за шею, выгнулся, подставляясь, и засмеялся – тихо. Тихо и жутковато.
Ичиго старался не обращать на это внимания. От Пустого почему-то ничем не пахло – ни кровью, ни потом, ни даже нефтью.
Ичиго мазнул пальцами по чужой щеке и раздвинул Пустому ноги пошире – он с готовностью обхватил его ими за талию, сцепил на пояснице. Оскалился, поймав взгляд Ичиго. Тот прижался губами к его шее, грудью – к груди, и резко протолкнул выпачканные в чёрном пальцы Пустому в задницу.
- Ну же, - сдавленно проговорил Пустой, - Я хочу…
Тебя
Быть
Тобойтобойтобой
Когда Ичиго вошёл, Пустой вскрикнул, лязгающе и рвано, поцеловал его – настойчиво, грубо.
У Пустого во рту была кровь.
В голове Ичиго настойчиво крутилась какая-то посторонняя мысль, но растворилась, исчезла, так и не оформившись во что-то путное – ему стало больно. Боль была во всём теле, в костях, мышцах, в кончиках пальцев – Ичиго помнил её, помнил, как на тело нарастал костяной мёртвый панцирь, и боль, боль, боль, и он растворялся в ней.
Пустой кричал.
Как будто вместо него.

Ичиго чувствовал себя легко, холодно и очень просто. Краски стали чёткими и яркими, мир – до жути ясным.
Это действительно было то – о чём – он – говорил – сам… себе?
Шинигами (Урахара?) стоял напротив.
Ичиго знал, что сейчас тот попытается убить его.
Честно говоря, ему было совершенно всё равно.

@темы: Фанфики

---

Нид хелп!

Чуваки, тут такое дело.
Мультифандомное радио внезапно сказало, что хочет мои фики в эфир.
Я была крайне обрадованна и польщена, но штука в другом.
Я не знаю, что предложить из имеющегося
Так что спрашиваю по примеру кэпа: кто чего хотел бы услышать?